Ситуация напоминает театр абсурда. В верхах каждый раз заявляют о том, что очередной административный барьер отменен. А в низах — среди предпринимателей — в ответ раздается только стон: барьер отменили, зато размер отката и число проверок выросли. Почему чиновники воспринимают бизнес как дойную корову, а предприниматели люто ненавидят госструктуры и втайне мечтают сбежать из России, чтобы вести дела только в цивилизованных странах? На эти вопросы мы попросили ответить наших экспертов.
Владимир Буев, вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП). — Контроль бюрократии за бизнесом на самом деле ни на грамм не сократился.
Дмитрий Потапенко, управляющий партнер компании Management Development Group, экс-директор «Пятерочки». — Борьба с коррупцией приводит лишь к увеличению суммы заноса — взятки.
Евгений Федоров, глава Комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству. — Отгонять чиновников от бизнеса необходимо.
Борис Титов, председатель общественной организации предпринимателей «Деловая Россия». — Почти 60% населения получают зарплату от государства.
Яна Яковлева, председатель некоммерческого партнерства «Бизнес Солидарность». — Очень редко, но все-таки стало возможным освободить из-под стражи бизнесмена.
«ПАДЕНИЕ СБОРОВ ВЛАСТИ ДОБИРАЮТ ШТРАФАМИ»
«КП»: — Больше года прошло, как проверки бизнеса было решено проводить только с одобрения прокуратуры. Стало легче дышать?
Титов: — Все эти заявления властей — лишь красивые слова. На системном уровне никаких серьезных изменений не случилось. Поэтому ждать улучшения работы бизнеса не приходится. Более того, ситуация ухудшается.
Потапенко: — В верхах говорят о поддержке бизнеса, а вниз отправляется разнарядка об увеличении налоговых сборов. Вот возьмем мой бизнес — допустим, у меня просели обороты, упала прибыль. До лампады чиновникам мои проблемы! В налоговой диктуют: в прошлом году ты заплатил четыре «ляма» налогов (четыре миллиона рублей. — Ред.) — в этом году надо шесть. Интересуюсь: «Откуда в ж...пе «алмазы»?» А налоговиков это не волнует. Они меня обложат штрафами и доберут недостающую сумму. Поэтому картина отношений власти и бизнеса не могла измениться. Те, кто жил при Советском Союзе, помнят, что постановлений и прочих бумажек принималась куча, но к реальности это не имело никакого отношения. Так и сейчас. Но есть некая реальность, от которой ты никуда не денешься: борьба с коррупцией приводит лишь к увеличению суммы заноса — взятки.
Евгений Федоров, глава Комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству. — Отгонять чиновников от бизнеса необходимо.
Евгений Федоров, глава Комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству. — Отгонять чиновников от бизнеса необходимо.
Буев: — Примерно 50 — 70% всех проверок, которые должны проходить только с разрешения прокуратуры, отклоняются все той же прокуратурой как не соответствующие законодательству. Получается, с одной стороны, сами проверяющие не знают законов, а с другой — прокуратура вдвое снижает административное бремя. Но давайте посмотрим на картину шире. Согласно закону у органов контроля и надзора есть три основания, по которым они могут провести проверку бизнеса без санкции прокуратуры. Первая: если контролеры раньше уже выявили нарушение законов на предприятии, то вторую, третью, десятую проверки для выявления устранения этого нарушения могут проводить без уведомления прокуратуры. Вторая причина — защита прав потребителей: при поступлении заявления контролирующая организация проверяет бизнес без уведомления прокуратуры. И третья причина — по решению президента и правительства. В результате — обратите внимание на цифру — через согласование с прокуратурой проходит всего 4% от всех проверок! Так что контроль бюрократии за бизнесом на самом деле ни на грамм не сократился.
«30% ПРИБЫЛИ УХОДИТ НА ВЗЯТКИ»
«КП»: — А вот еще была инициатива — в Уголовно-процессуальный кодекс внесли поправки: сажать в СИЗО до суда предпринимателей, против которых дело возбуждено по экономическим статьям, запрещено...
Потапенко: — Да фигня все это — проблема решается элементарно. Менты переквалифицируют экономическое преступление в мошенничество, в 159-ю статью. И от винта!
Яковлева: — Единственное, что изменилось, — очень редко, но все-таки стало возможным освободить из-под стражи бизнесмена. Но общего бизнес-климата нововведение не меняет. Потому как отношение к предпринимателям все равно одно — дойные коровы. Вспомните недавний случай с арестом генерала МВД Александра Бокова за вымогательство у бизнесмена 46 миллионов долларов. По ТВ показали обнаруженные у него богатства: там были часы с россыпью черных бриллиантов — они стоят 2 — 3 миллиона долларов! Такие генералы известны каждому предпринимателю, попавшему под уголовное преследование. Они и наверху всем известны. Что мешает разобраться с коррумпированными генералами?
Федоров: — Сейчас отвечу, и вы на меня наброситесь. Всех посадить? Это называется террор, вы к военному коммунизму призываете? Давайте сажать по мере поступления уголовных дел. Все должно быть в рамках закона. В России по экономическим преступлениям сидят 444 тысячи человек. Из них четверо пожизненно, троим дали больше 25 лет, 909 человек — им дали больше 15 лет. Их преступления доказаны судом!
Яковлева: — «Доказаны судом»?! Разве к вам ни разу еще не обращались с жалобами на незаконное решение судов? Почему вы коррупцию ищете в бизнесе, а чиновников, которые вымогают взятки, не сажаете? Сидеть должен не только тот, кто дает, но и тот, кто берет. То есть чиновник.
Федоров: — Ну вам не угодишь...
Потапенко: — У меня 30% прибыли уходит милиционерам различного ранга. Если я им не дам, то завтра закрою компанию, у которой оборот в 200 миллионов долларов, выгоню 70 тысяч человек и отвалю в Чехию. Потому что там никто не требует от меня взяток.
Борис Титов, председатель общественной организации предпринимателей «Деловая Россия». — Почти 60% населения получают зарплату от государства.
Борис Титов, председатель общественной организации предпринимателей «Деловая Россия». — Почти 60% населения получают зарплату от государства.
«СИСТЕМА НЕПРОБИВАЕМАЯ»
«КП»: — В начале кризиса власти выделили десятки миллиардов рублей на поддержку малого бизнеса. Помогло, бизнесменов стало больше?
Буев: — Такие бюджетные вливания никак не влияют на рост или сокращение числа малого предпринимательства. В регионах, где объемы поддержки могут быть колоссальные, мы видим падение всех показателей деятельности малых предприятий. В других регионах такой поддержки нет совсем, а бизнес развивается. В целом за 2009 год, по официальным данным, количество малых предприятий возросло на 9,3%. Но это произошло в первую очередь за счет средств Минздравсоцразвития, выдаваемых на открытие дела в размере годового пособия по безработице. Безработные открыли фирмы, получили по
58 200 рублей субсидий, но дальше, как правило, дело не продвигалось. Плюс росло количество предприятий, которые регистрировались для различного рода обналичивающих схем, что позволяет уходить от налогообложения. А в целом финансовые и иные показатели малого и среднего бизнеса падали. Занятость сократилась. Ее доля немного выросла в общей структуре экономики, но это потому, что крупный бизнес быстрее сокращал своих работников, чем малый. Обороты упали. Инвестиции рухнули катастрофически — на 33%! То есть малый бизнес не видел перспектив.
Не появились перспективы и в 2010 году. На данный момент статистика имеется лишь за первые три квартала 2010 года и только по тем предприятиям, где численность работников составляет от 15 до 100 человек. Оборот в малом бизнесе вырос на 6 — 7%. Но инвестиции сократились еще почти на 10%, а численность самых малых предприятий падала в 2010 году три квартала подряд. Это реакция бизнеса на условия внешней среды.
«КП»: — Куда идут разорившиеся предприниматели?
Титов: — Думаю, что многие уходят в бюджетные компании и ведомства. На сегодня почти 60% населения получают зарплату от государства...
Потапенко: — ...Другие предприниматели бегут из России. Эмиграция без эмиграции — живут в Болгарии и Чехии с российскими паспортами. Занимаются сельским хозяйством — оливки выращивают... Читал, что наши предприниматели приезжают к ним как команда спецназа: ощерившиеся, готовые на все.
Федоров: — Так вы и здесь такие же!
Потапенко: — Это не мы такие, это жизнь такая! Кроме России, я еще пять лет веду бизнес в Чехии — ни разу не видел проверяющих. Налоговую отчетность сдаю раз в год. У меня там нет бухгалтера в штате — нанимаю раз в год за копейки, чтобы свести отчетность. Я не плачу никаким мосэнергам за подключение — мне сдают помещение, в котором подключены все коммуникации. А здесь я каждые четыре месяца реконструирую подстанцию и передаю на баланс энергетикам. А подстанция, на минуточку, 300 тысяч долларов стоит. Дополнительные расходы закладываю в цену товара. Потом приходит покупатель и говорит: «Дмитрий Валерьевич, а ты не офигел? Почему у тебя цена на одни и те же товары в Чехии и в России отличается?!» Приходится отвечать, что прибыль закладываю одинаковую, только у меня здесь издержек в несколько раз больше. В Чехии банка «Крушовице» стоит 12 рублей, а в Россию приходит по 69 рублей. Не потому, что поставщик плохой, а потому, что по дороге стоит толпа ребят, с которыми приходится делиться.
Яковлева: — В небольших городах и поселках без ведома чиновника вообще ничего происходит. На местах полное слияние региональных властей, бандитов и милиции. Система, как бетонная стена, — непробиваемая.
«МАЛОМУ БИЗНЕСУ — ШВАХ!»
Федоров: — Несомненно, отгонять чиновников от бизнеса необходимо. А также наводить порядок в законодательстве о конкуренции и вопросах техрегулирования, что требовалось сделать еще лет 15 назад. Но основная проблема российской экономики не в плохих чиновниках, а в том, что мы до сих пор живем в ментальности сырьевой экономики, где нет места для малого бизнеса. Сегодня малый бизнес в России занимает 15% рынка. В Китае малый бизнес занимает 55% рынка. Но важно не забывать, что экономическое чудо Поднебесной связано с промышленным малым бизнесом, которого в России не существует как класса.
Потапенко: — В России нет на него спроса. Знаете, что такое промышленный Китай? В комнате площадью метров 40 сидят человек 80 китайцев и шьют футболки. В открытую подделывают «Адидас», получают по 20 — 50 долларов. Футболка приличного качества стоит 50 центов. Наши власти готовы легализовать подпольные цеха в России, где за копейки и без социальных гарантий трудятся вьетнамцы?
Федоров: — Образец для нас не Китай, а страны Европы. К примеру, Финляндия имеет инновационный тип экономики, промышленность малого бизнеса и коротких экономических циклов. Зачатки подобных новаций мы видим в российском автопроме. В Калуге, где собирают «Фольксваген», «Пежо», производительность труда в шесть раз выше, чем в Тольятти на АвтоВАЗе.
Титов: — Так вы еще и налоги поднимаете! С 1 января единый социальный налог для малого бизнеса вырос с 14 до 34%. Кто из предпринимателей не сможет поднять цены на продукцию, тот вылетит с рынка. Кстати, мы уже встретились с Владимиром Путиным. Разговор получился серьезный. Председатель правительства пообещал вернуться к этой теме и пересмотреть ставку ЕСН. Россия входит в Таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном. Товары и услуги между странами передвигаются свободно. В Казахстане ЕСН — 14%. Если социальные налоги оставить на нынешнем уровне, то российскому малому бизнесу — швах.
«КП»: — Так что же, у малого бизнеса в России нет будущего?
Федоров: — Многое будет зависеть от делового сообщества. Будут вкладывать деньги в науку и развитие технологий — у экономики появится новое лицо. План перехода России к инновационной модели экономики прописан в стратегии Минэкономразвития до 2020 года. А если, как последние 20 лет, будем трясти правительство в надежде, что оно дарует счастье, то никуда не продвинемся.
Александр Зюзяев, «Комсомольская правда», 04.02.2011