Валенки, валенки, эх, не подшиты стареньки…

Владелец бизнеса по производству валенок рассказал не только о красивой картинке, но и о суровых буднях – «древнерусская обувь» сегодня мало кому нужна, и государство это тоже устраивает

«Начиналось всё с идеи настоящего бизнеса, то есть зарабатывания денег, – признаётся «Новостям малого бизнеса» владелец фабрики «Снегири» в городе Себеж Псковской области, петербуржец Кирилл Васильев. – А зарабатывать решил на национальном продукте, максимально использовать этническую составляющую».

От голландских башмачков до сапогов серферов

Широко известна история о том, как голландские деревянные башмачки дали жизнь современной резиновой обуви «crocs».
Или другая: как традиционную обувь из овчины, которую носили австралийские пастухи, в конце XX века позаимствовали серфингисты, а затем и молодые люди из других стран переобулись в «сапоги для серферов». Сегодня «угги» активно производят ведущие мировые бренды.

«Я подумал, а почему бы не использовать этнос применительно к обуви и у нас? – вспоминает наш собеседник. – И если кроксы во многом продукт маркетинговый, как и угги, то нашим «снегирям-валенкам» как раз не хватает мощной государственной поддержки. Знаю, например, что новозеландский союз овцеводов регулярно выделяет гранты тем, кто пытается что-то делать с их продуктом. И даже не нужно ходить так далеко. Наши соседи – армяне – ежегодно проводят в регионе Суник большой фестиваль стрижки овец. Это настоящее шоу общенационального, государственного масштаба, за счёт которого соответствующая продукция расходится на ура. Этим фестивалем они не только коммерсантам помогают, но и привлекают внимание к важной проблеме – сохранению села. Не думаю, что там все нормально в деревнях. Но они смогли организовать мощную поддержку, которая ощущается всеми. Почему же у нас не так?»

Было время…

Впрочем, положение дел ещё не так давно было другим. Кирилл Васильев, который раньше занимался меховым бизнесом, помнит времена, когда, к примеру, процветала продажа соболя – «русского мягкого золота». А охотники, которые на него ходили, чётко понимали, сколько им нужно, куда потом они отнесут шкуру, и где её примут.

«Соответствующая система сбора и сдачи в Советском Союзе существовала, – рассказывает петербургский бизнесмен. – И ребят, которые «занимались» тюленями, я тоже встречал, когда искал оборудование для своей валяльной фабрики в Себеже. Например, набрёл на одну компанию, которой в поздние советские времена правительство в лице министерства легкой промышленности поручило произвести партию оборудования для выделки оленьих и тюленьих шкур. Во многих маленьких посёлках за Полярным кругом, где ничего нет, но этнос живёт и должен как-то существовать, появлялись небольшие собственные цеха по переработке шкур и мяса».

Более того, создавались мобильные цеха, которые при необходимости можно было забросить вертолётом практически в любой населённый пункт. Словом, государство заботилось об этих территориях.

«Потом система разрушилась, что особенно было заметно на селе… Ну а я, уже в наше время, в 2014 году, по большому счёту, не зная глубины этих проблем и подводных камней, решил подхватить идею развития национального, крестьянского продукта, сделав его востребованным…» – вспоминает Васильев.

Всем миром

Почему же потомственный житель Петербурга выбрал именно Псковскую область, а вернее, небольшой городок Себеж? Объяснение никак не связано с героическим прошлым этого города, древней Русью или древнерусскими традициями. Всё намного проще:
«В Псковскую область мы забрели исключительно в поисках оборудования, – признаётся Кирилл Васильев. – Знали о том, что в Себеже когда-то находилось одно из головных предприятий сапоговаляльной промышленности Северо-Запада. Приехав туда, мы нашли совершенно заброшенное помещение. Ни единого станка, ни единого болта уже не было – всё вывезли.
Остались только люди, которые прежде работали. Мы даже записали несколько интервью, в которых они рассказывали, как это было раньше, где какой станок стоял и какая линия работала…»

Так удалось «обсудить» всю технологическую цепочку, а потом и возможность её воссоздания. Откликнулись на эту «авантюру» и местные жители, после закрытия большого производства перебивающиеся случайными заработками и соскучившиеся по нормальной работе.

«Люди уже немолодые, поэтому мы очень серьёзно отнеслись к социальному фактору. Мы поверили в них. А они – в нас. И как-то так, всем миром, и начали всё это реализовывать», – вспоминает Васильев.

В процессе возрождения фабрики что-то изучали по ходу дела, меняли, вносили рацпредложения. Нехитрым образом создали новое производство, а с ним и новые технологии. Хотя во многом, по признанию нашего собеседника, идея напоминала «изобретение велосипеда». К примеру, немцы и финны задолго до этого использовали в производстве обуви нечто подобное.

Правда, своих секретов никто из них не выдавал. И до уже известных кому-то вещей энтузиастам из Пскова и Петербурга приходилось доходить собственным умом, методом проб и ошибок.

Водка, икра и матрёшки

В 2014 году «Снегири-Валенки» выпустили первую партию обуви к зимнему сезону. Несмотря на «вынесенное» производство, продажи с самого начала были ориентированы на Петербург, здесь же находятся основной склад и главный офис.

Первый сезон дал более чем оптимистичный результат. Пришёлся он на кризис, когда рубль резко обесценился. Может быть, из-за этого народ активно кинулся всё скупать, в том числе и валенки. На тот момент «Снегири-Валенки» успели произвести немного продукции, но всё, что было сваляно за два месяца, «улетело буквально из-под станка».

«Поэтому тогда мы как-то очень радужно смотрели на перспективы следующего сезона, и с остервенением готовились к новому буму, – вспоминает бизнесмен с горькой улыбкой. – Вышли на уровень производства 20 тыс. пар в год. Но в итоге… в сезоне 2015—2016 годов продали только четверть о общего объёма… Эта ситуация нас всех, конечно, отрезвила. Мы стали подходить ко всему осторожнее, аккуратнее, больше внимания уделять маркетингу, глубже погрузились в вопрос...»

А в итоге Кирилл Васильев пришёл к совершенно не оптимистичному выводу – в России, несмотря на все политические перипетии последних лет, в сфере продуктов и брендов по-прежнему отсутствует тренд на то, чтобы люди покупали своё, а не импортное.

«Да, есть яркие бренды, связанные с Россией, которые неплохо продаются. Водка, икра, матрёшки, яйца Фаберже, бюст Ленина, шапка-ушанка. А валенки уже такой «национальной идеей», как ни странно, не являются», – констатирует он.

От новогодней ярмарки до биеннале в Венеции

Зимой устраиваются новогодние ярмарки, во время которых удается заработать на несколько месяцев вперед. Но и здесь Кирилл Васильев находит множество «но».

«Полуторамесячной торговли на ярмарках не хватает, чтобы распродать всю продукцию, произведённую ранее. Во-первых, там ставка довольно большая, поэтому приходится инвестировать деньги в аренду торговых точек. К примеру, у нас максимально по Петербургу в прошлом сезоне было 13 прилавков. Из них только четыре заработали, а девять еле-еле отбили затраты. Словом, физических сил было потрачено очень много, но заработка не хватило даже для того, чтобы прожить на него несколько месяцев», – пояснил он.

Васильев не скрывает, что производство приходится поддерживать, перераспределяя на него часть дохода от других своих бизнесов. Чтобы «Снегири-Валенки» вышли на постоянную рентабельность, должно пройти не меньше 10 лет. И этому направлению всё же не обойтись без государственной поддержки, хотя бы даже моральной…

«На невнимание со стороны СМИ – газет, телевидения – мы пожаловаться не можем, – говорит он. – О нас постоянно пишут, снимают сюжеты. Недавно, к примеру, канал BBC в своём разделе Global Business рассказывал о том, как в нищей России, которую они считают страной Третьего мира, с трудом возрождается производство валенок… Но нам не нужно, чтобы нас жалели или постоянно хвалили… Было бы лучше, если бы государство просто, наконец, осознало, что мы занимаемся полезным делом и поддержало народные промыслы».

В связи с этим он вспоминает про приглашение на биеннале в Венецию, как мэр этого города жал Васильеву руку, и как в самой Италии трепетно относятся к сохранению традиционных промыслов ремесленников. Там же он встретил чиновника из России, который искренне не понимал, кому нужны валенки и зачем возобновлять производство, если предприниматель не может их продать.

«Мне бы очень хотелось когда-нибудь почувствовать, что не только мне, но и моей стране всё это нужно, – невесело отмечает Васильев. – Пока этого нет».

«300 тыс. в месяц давайте»

Сегодня Кирилл и его небольшая команда в 20 человек – это и производители, и продавцы, и администраторы, и дизайнеры в одном лице.

«Я обращался к маркетологам, – поясняет он. – Но они говорят: «300 тыс. рублей в месяц давайте, и мы спокойно вытащим продажи, товар будет продаваться здесь, продаваться там... Но, во-первых, эти слова ничем не подтверждены и, честно говоря, я не всегда им верю. И потом знаю, как всё происходит в мире, который построен по более понятным законам. Даже там традиционные, деревенские ремесла звезд с неба не хватают, развивать их – тяжёлый труд для тех, кто за это взялся».

Добавим, что вся реклама «Снегирей» сегодня – сарафанное радио и посты в социальных сетях. К слову, на страничку компании «Вконтакте» подписаны чуть больше 500 человек. Каждое сообщение лайкают от одного до десяти пользователей. О том, что этого недостаточно, говорит и сам основатель компании:
«По необходимости и по мере возможностей иногда тратимся и на что-то ещё. Но в целом, работа пока ведётся в ручном режиме. Механизм рекламы и маркетинга предстоит отстроить дополнительно, он потребует новых вложений», – добавляет Васильев.

Денег нет и жить так стыдно

За время работы над «крафтовой обувью из российской глубинки» петербургского бизнесмена Кирилла Васильева не раз называли социальным предпринимателем. Он не спорит.

«Только социальность нашего бизнеса не в том, что мы создаем недорогой продукт или оказываем адресную помощь нуждающимся, – поясняет он. – Но мы создаем особый социум в деревне, где его уже давно нет. С нашим приходом там появляются рабочие места, улучшается моральный климат. Своими действиями, в том числе, показываем и другим людям возможность возрождения русского села».

«Когда наша фабрика заработала, в селе, к примеру, в первый раз за 10 лет на Новый год открылся клуб, где мы оплатили проведение новогодней елки… Сумма на это, честно говоря, была копеечная! Но до нас не было и её.
Исторически у нас на селе денег нет. Еда – да, а вот, чтобы одежду какую-то прикупить красивую, куда-то поехать – это уже за гранью…» – рассказывает Кирилл Васильев.

Проблема в том, что денег нет и жить так стыдно… «Вообще, занявшись «сельским бизнесом», я часто стал ловить себя на мысли, что когда едешь куда-то в провинцию, поначалу ждешь какой-то грубости, неотесанности. Но когда приезжаешь, тебя встречают нежнейшие люди, они меня приятно удивляют и вдохновляют», – резюмировал он.

Денис НИЖЕГОРОДЦЕВ