На Сенной остановил азиатский гость Северной столицы и спросил, как пройти к «барашка базару». Корреспонденту «Росбалта» понадобилось некоторое время, чтобы перевести и понять, что «барашка базар» — это «Апрашка рынок», а точнее — 300-летний Апраксин двор.
Зайти в эти жуткие катакомбы, состоящие из смеси восточного базара, китайской барахолки, ярмарочного буйства, особенного, ни с чем не сравнимого профессионального торгашеского единения, и начать фотографировать и задавать вопросы может только человек, желающий быть похороненным в очередной груде коробок и мешков. Поэтому была придумана легенда о неких кавказских родственниках, желающих приехать в Петербург озолотиться — то есть поторговать на Апрашке. Запасной легендой была история про племянницу-студентку, желающую подработать тут продавцом.
… Апрашка открывается в 10:00, однако дождливая погода совсем не располагала к притоку покупателей. Исключительно черноволосые мужчины и женщины вытаскивали из каких-то тайников покоцанные манекены, вываливали коробки с обувью. Как они понимают друг друга — загадка, но над центром Петербурга эхом раздавалась китайская, таджикская, азербайджанская, узбекская речь. Афганцы что-то громко обсуждали на своих многочисленных наречиях, очень смуглые, почти черные, женщины в платках а-ля хиджаб прямо с ящиков с пола предлагали какие-то загадочные бутылки с травами. Создавалось впечатление, что находишься не в сердце Северной столицы, а в каком-то нереальном мире, далеком от Невы, Исаакия и даже обычного метро. Барашка базар, одним словом...
Моя светлая в прямом смысле слова голова в 10:00 маячила как бельмо на глазу в этом царстве, поэтому тут же подбежали несколько горячих восточных мужчин и почему-то предложили… такси. Удивительно, но такси — побывавшие, кажется, во всех передрягах автомира «Жигули» — стояли тут же, посреди торгового рынка, аккурат под надписью «Машины не парковать».
Изо всех сил изображая из себя туповатую тетю, желающие пристроить на хлебное место родственников, захожу в магазинчик, выбранный только по одному показателю: там сидела белая девушка. Девушка, впрочем, оказалась не одна, а с вполне черным юношей. «Хочу-привезти-родственников-тут-поторговать, у-них-совсем-работы-нету. Помогите-чем можете-советом», — клянчу я.
Молодые люди оказались словоохотливыми и пояснили, что они сами тут — наемные работники, но моим родственникам с Кавказа со своими травами-приправами тут не светит, поскольку Апрашка — рынок вещевой и преимущественно оптовый, всякий укроп-петрушка надо продавать на Сенном рынке, а тут люди дела делают.
Я постеснялась спросить, какие именно дела и как их делают, но поинтересовалась, а реально ли взять павильон в аренду. Интернациональные продавцы переглянулись и сказали, что место с пучком травы на улице стоит 1-1,5 тысячи рублей в день, но «там афганцы». А сколько стоит аренда их павильона, они не знают, потому что сами наемные.
В следующий магазин с табличкой «Требуются продавцы, девушки 18-35 лет, гражданство РФ» я зашла под видом тети, трудоустраивающей племянницу-студентку.
Две продавщицы — одна с отчетливым украинским акцентом, вторая вообще непонятно с каким, но очень восточным — пояснили, что если девушка будет хорошо работать, то сможет заработать в месяц до 25 тысяч рублей с 4 выходными днями. Рабочий день с 10:00 до 20:00.
«А она же студентка, когда же ей учиться?» — откровенно затупила я.
«Студе-е-ентка? — вытаращили глаза продавцы, как будто я рекомендую им как минимум Валентину Матвиенко. — А что студентке-то тут делать? Студентки пусть вон в ресторанах и бутиках подрабатывают, там и денег больше, и в тепле и чистоте».
Мой казавшийся логичным вопрос, а чего же они тут сами сидят тогда, был поднят на смех. «Да потому, что у нас гражданства российского нет, а здесь это стоит всего 50 рублей в день», — ответили дамы. «Это» означало ежедневную дань людям, которые снимают оброк с неграждан России за то, что в случае приезда УФМС их предупредят.
«И много тут таких, неграждан?» — задаю еще один идиотский вопрос.
Продавщицы ржали так, что прибежал какой-то жгучий мужчина в малиновой куртке со светоотражающей полосой — то ли дворник, то ли охранник.
«Эй, Саламгул, ты у нас русский, да? Много тут таких же русских работает?» — надрывались барышни. Саламгул, впрочем, ничего не понял и также молча испарился.
Вообще, как внешне показалось, вся Апрашка делится на какие-то национальные секторы. В одном во всех лавках сидели явно люди с Кавказа, в другом — только китайцы, в других — узбеки или таджики. Где-то через час ненавязчивого гулянья по страшным обшарпанным закоулкам уже начала как-то отличать национальности, группы товаров, ценники… На вещи даже не смотрела, а в подъезды, ведущие по стрелочкам «белье оптом, 2 этаж», заходить было откровенно страшно.
Решаюсь поговорить с женщиной средних лет и умеренно южной внешности. Вопрос дежурный: можно ли тут пристроить родственников поработать?
Добрая женщина Мадина (назовем ее так, чтобы реальная героиня не поплатилась за свою словоохотливость) — россиянка, приехала из одной из Закавказских республик еще 10 лет назад. В ответ на мой вопрос замахала руками.
«Что вы, такое место тут не получите — это ментовское место, здесь менты все крышуют. Здесь дают только тем, кто давно на Апрашке — по 10, 20 лет работает, — рассказывает женщина. — Если ваши родственники хотят торговать, пускай идут в новые павильоны, там аренда 17 тысяч стоит. А тут у нас дорого очень. Во-он в том здании — там все афганцы выкупили, и само здание купили. Теперь его сдают в аренду своим же землякам, 90 тысяч в месяц аренда стоит. И вообще в старые павильоны с улицы не попасть, тут же свои кланы. Вон там китайцы одни, там — азербайджанцы, тут — наемные с Украины и Молдавии работают».
По словам Мадины, проблема для новичков не только с местами для торговли, но и еще много с чем.
«Если не россиянин, то надо идти в УФМС, платить от 9 до 12 тысяч за временную регистрацию, разрешение на работу, туда-сюда. Трясут тоже все — и менты, и свои крышующие. Хорошо, если в день 500-600 рублей на заработок остается, но лично мне этого мало — у меня дети, им помогать надо, за съемную квартиру платить. Если ваши родственники хотят хорошо устроиться, пускай сразу документы все оформляют, без них дорого стоять тут будет, да и не прибыльно: у меня тут рядом украинка торговала, я ей деньги одалживала на собственный бизнес, 120 тысяч дала. Так она через год вообще прогорела, ни копейки не отложила, и еще мне 10 тысяч должна осталась».
Другой продавец с Апрашки рассказал корреспонденту «Росбалта», что товар оптом везут сюда из Москвы, в Москву — из Китая и Турции. Получается как минимум 4-5 перепродаж, и каждый делает свою накрутку. Поэтому сколько реально может стоить 500-рублевая тряпочка, даже смешно сказать. И закрытый столичными властями Черкизон ситуацию не изменил — в Москве как минимум два подобных рынка.
«Видите, как стоим тут и в дождь, и в холод? Но мы хоть себе позволяем поесть-попить, живем в квартире. А вот в том доме афганцы и китайцы живут, они вообще ничего не едят. Мы пьем чай — лаваш покупаем, печенье. А они просто голый чай пьют, как живы еще — не знаю. Зато все деньги откладывают, говорят, что 5 лет на Апрашке один коттедж дома стоит. И правда покупают. А потом уже сами сюда возвращаются, но уже не в рабах бегают, а в хозяевах», — рассказал мужчина, представившийся Омаром.
Он показал двухэтажный барак, в котором на первом этаже — торговые лавки, а на втором, за страшными грязными зарешеченными окнами, постоянно живут те, кто внизу торгует.
«Они вообще с Апрашки не выходят, дальше Садовой улицы Питера не существует. Да и зачем? Там загрести в полицию, избить, ограбить могут. Да и неинтересно им все, я вообще не уверен, что они знают, в каком городе находятся», — говорит мужчина.
Аборигены Апраксина двора говорят, что без рынка им не прожить, потому что на родине работы нет, а здесь есть, и если грамотно строить взяточническо-разбойную политику, то можно жить совсем неплохо. К тому же сносить эту питерскую кин-дза-дзу не будут — губернатор Полтавченко обещал, что отстоит Апрашку. Точнее, уже барашка-базар.
Марина Бойцова, Росбалт, 20.07.2012.