Глава пошивочного предприятия «Маяк» Сергей Петров уже десять месяцев провел в обществе радикальных исламистов в дагестанском СИЗО. «Новости малого бизнеса» неоднократно писали об обстоятельствах, благодаря которым член президиума Общественной палаты Санкт-Петербурга и старейший бизнесмен Северной столицы, стоявший у истоков предпринимательства нашего города, вдруг оказался в пенитенциарном учреждении Северного Кавказа. Вкратце напомним, что туда его доставили по подозрению в убийстве основного акционера «Маяка» Тахира Казаватова – громкое преступление было совершено в Дагестане 14 лет назад, а в 2003 году Петров приобрел акции пошивочного предприятия. Чистоту сделки неоднократно подтверждал Арбитражный суд, однако много лет спустя, его якобы опознал по скайпу (!) один из соучастников убийства Казаватова. В декабре пожилому предпринимателю предстоит предстать перед Фемидой. За несколько дней до начала судебного разбирательства член президиума Общественной палаты дал эксклюзивное интервью «Новостям малого бизнеса» прямо из-за решетки.
– Сергей Борисович, вы уже почти десять месяцев находитесь в СИЗО. Кто сегодня осуществляет руководство предприятием «Маяк»?
– Я руководил этим предприятием тридцать лет, и за это время сформировал структуру управления, позволяющую держаться на плаву достаточно долго. Но совершенно очевидно, что мое задержание ощутимо отразилось на финансовой деятельности – было аннулировано несколько контрактов, что привело к серьезным финансовым потерям.
– Что сегодня представляет собой предприятие «Маяк» – сколько человек там трудится, является ли оно ликвидным, в какую сумму вы оцениваете его стоимость?
– На данный день бизнес диверсифицирован. Значительная часть площадей используется как бизнес-центр. Там трудится приблизительно тысяча человек. На оставшихся площадях организована работа по созданию коллекций одежды. Затрудняюсь ответить о точной сумме стоимости предприятия, но могу сказать, что это достаточно лакомый кусок. Разумеется, точный ответ на этот вопрос может дать рынок и торги.
– Осуществлялись ли с момента вашего задержания попытки рейдерского захвата «Маяка» со стороны известных вам лиц?
– Прямого грубого силового захвата не было. На это есть несколько причин. Во-первых, открытость коллектива, гласность, обращение в генпрокуратуру, следственные органы, объективное освещение событий в прессе, поддержка бизнес-сообщества, наконец, поддержка губернатора Петербурга. Во-вторых, у нас есть определенный опыт отражения рейдерских атак. Мы в свое время реорганизовали объединение, создав на его базе несколько самостоятельных фирм. А это существенно усложняет задачу рейдеров. Данная позиция чрезвычайно злит оппонентов. Они уже пытаются расценивать наши действия как мошенничество, но это лишь один из вариантов превентивной защиты и единственная возможность сохранить предприятие.
– Пытались ли с вами договориться о «цене» за вашу свободу?
– Да, со мной пытались договориться. Указанная цена за уголовное дело – 400 миллионов рублей. За эту сумму с меня готовы были снять все обвинения. Вопрос обещали решить моментально. Я не знаю, откуда у этих людей такие запросы. Предприятие, которое только-только погасило задолженность по кредитам, понятно, такими средствами не располагает. Но даже если бы деньги были, коллектив, и я особенно, не намерены кормить вымогателей. Имя заказчика я озвучу позднее.
– Можете ли вы прокомментировать собранные доказательства по уголовному делу?
– Уголовное дело против меня насчитывает 69 томов. Обвинительное заключение 423 листа. На мой взгляд, там нет ни одного доказательства. Все показания свидетелей базируются на показаниях людей, которых давно нет в живых. От их имени, понятно, можно говорить что угодно.
Начнем с того, что в материалах уголовного дела есть протокол допроса меня как свидетеля, которого следователь, ведущий мое уголовное дело, не проводил. Единственным основанием для моего задержания служат показания явившегося с повинной Алибекова, который якобы узнал меня через 13 лет по конференцсвязи. Хотя при желании можно поднять материалы следствия (том 4, лист 127-136 – там содержатся первые показания) и на этом основании прекратить уголовное дело за отсутствием состава преступления.
Читая материалы уголовного дела и обвинительного заключения, становится совершенно очевидным, что события, описанные в данных произведениях, ко мне никакого отношения не имеют. Да и вообще, соорудить из этого материала уголовное дело не под силу даже самому талантливому человеку. Ни в мировой криминалистике, ни в художественной литературе не описан ни один случай, когда группа людей (шесть человек) собрались в несуществующем ресторане в неустановленное время, представились друг другу, заказали убийство бизнесменам практически несовершеннолетним, которые откуда-то услышали, что «серьезные люди» (показания Алибекова) ищут исполнителей убийства Тахира Казаватова.
Как говорил следователь, ведущий дело: «Сергей Борисович, ну что могли написать, когда мы знаем, что этого не было». Когда меня задержали и этапировали в Махачкалу мне сказали – «когда мы приедем на место, вы будете рассказывать то, что нам нужно». И надо признаться, что основания для этого у него были. Что я и понял несколько позднее. Уверен, что аргументы, которые использует следствие, не могут быть поняты и приняты в Петербурге.
– Летом в СМИ просочилась информация о пыточных условиях вашего содержания в СИЗО Махачкалы.
– Самая большая пытка – это нахождение в СИЗО безвинного человека. Разрушен мир, в котором он жил. Представьте себе состояние старика (через три месяца мне будет 66 лет), который по ложному, сфабрикованному доносу уже более десяти месяцев провел в СИЗО, а что будет впереди – одному богу известно.
Разумеется, тюрьма – это не санаторий. Здесь достаточно суровые условия содержания, на мой взгляд, даже слишком. Но у меня нет оснований жаловаться на персонал СИЗО. Сурово – очень, больно. События, которые просочились в СМИ, происходят за пределами данного заведения. Да, мне много раз отказывали в медицинском освидетельствовании. Да, меня возили в СК, когда у меня отнялись ноги. Но именно претензий к СИЗО у меня нет. Это же тюрьма.
НАША СПРАВКА:
В июне–июле 2014 года сотрудники службы уполномоченного по защите прав предпринимателей в России провели опрос среди 779 экспертов в 25 регионах страны.
По данным Бориса Титова, 40 % опрошенных малых предпринимателей сталкивались с уголовным преследованием (34 % пришлось на долю микробизнеса). Из тех, кто подвергся преследованию, 67 % полностью потеряли свой бизнес, 24 % – потеряли его частично.
Как упоминает омбудсмен, более половины из опрошенных (56 %) полагают ведение бизнеса в России делом небезопасным. 53 % считают, что российское законодательство не дает достаточных гарантий для защиты бизнеса от необоснованного уголовного преследования.
«Современная уголовная политика создает основу вмешательства в сферу предпринимательства для недобросовестных представителей правоохранительных органов и судов, считают опрошенные, – говорит Борис Титов. – В том числе посредством рейдерских захватов, создания режима недобросовестной конкуренции, «крышевания» незаконного бизнеса».
МЕЖДУ ПРОЧИМ:
В 2014 году бизнесмен-эмигрант из России Юрий Моша, проживающий ныне в США, организовал сайт для помощи беглым российским предпринимателям, которые преследуются у себя на родине по политическим или «заказным» основаниям. Сам Моша уверяет, что его ресурс предназначен для бизнесменов, пострадавших от российских силовых структур, прокуратуры, рейдеров и коррупции. По данным ООН, в перечень самых популярных стран у российских бег-лых предпринимателей сегодня входит Канада, США, ОАЭ, Швеция и Великобритания.
КОММЕНТАРИЙ:
АЛЕКСАНДР АБРОСИМОВ, УПОЛНОМОЧЕННЫЙ ПО ЗАЩИТЕ ПРАВ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ:
«Мы все знаем о том, что сейчас вопрос возбуждения уголовных дел без заявителя активно внедряется в жизнь. Я считаю, что экономические споры должны решаться не путем возбуждения уголовных дел и арестами бизнесменов, вообще-то есть практика споров в арбитражных судах. Можно выставлять иски одной организации к другой».
Беседовала Татьяна ДЕМЕНТЬЕВА